Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Тот, кто назвался товарищем Герасимом, был опытным конспиратором. Он сразу же заметил молодого чиновника, почти бегом выскочившего вслед за ним из ресторана.
«Какой он глупый, – усмехнувшись, подумал он про себя. – Видимо, этот юноша подался в революционеры прямо со студенческой скамьи. Много пыла, жертвенности, и абсолютно никакого опыта».
«Товарищ Герасим» действительно прибыл в Россию из САСШ с паспортом гражданина этой страны, выданным на имя Сэма Гольдберга, жителя Чикаго. Но когда-то он жил не в городе скотобоен, а в прекрасном и зеленом городе Одессе. И звали его совсем по-другому.
Шмуль Гольдберг – сын почтенного торговца зерном, был ребенком непослушным и непочтительным к старшим. В юности он увлекся идеями свободы и равенства и даже организовал студенческий кружок по изучению социалистической литературы, которую ввозили через Одесский порт в больших количествах. Но потом, когда несколько его единомышленников загремели в полицию и были отчислены из университета с «волчьим билетом», Сема понял, что революционная борьба – это не для него. Сделать гешефт на социализме можно было и куда более безопасным способом.
И он отправился в поисках больших денег и свободы в САСШ. Там шустрого молодого человека, достаточно беспринципного и не страдающего от избытка совести, заприметили его земляки. У них были свои взгляды на то, что происходит в России – стране, которая когда-то была их родиной, но которую тем не менее они страстно ненавидели.
Натурализовавшись в Америке и получив гражданство САСШ, Сэм Гольдберг стал курировать появившуюся в России в начале 1902 года партию социалистов-революционеров. Правда, история ее началась еще в 1894 году в Саратове, когда уцелевшие народовольцы попытались вновь сорганизоваться и продолжить дело Софьи Перовской и Андрея Желябова.
Сам Сэм Гольдберг был хорошо знаком с первым руководителем боевой организации партии эсеров Гершем Гершуни и сменившим его Евно Азефом, а также с автором устава партии Мойшей Гоцем. Правда, сейчас двоих из этих трех персонажей он уже никак не сможет увидеть: Гершуни, приговоренный к смертной казни, которую покойный царь Николай заменил на пожизненное заключение, совсем недавно при странных обстоятельствах «покончил жизнь самоубийством» в Шлиссельбурге. Евно Азеф после убийства императора Николая II пойман и сидит в Новой Голландии, а Мойша Гоц, внук известного московского «чайного короля» Вульфа Высоцкого, эмигрировал в 1900 году в САСШ и по состоянию здоровья ограничивался лишь идейной и моральной поддержкой эсеровской «боевки». В раскинутые полицией сети попал и Борис Савинков – довольно посредственный боевик, но талантливый писатель.
Посоветовавшись с Черновым, Сэм Гольдберг решил сделать ставку на новое течение в среде социалистов-революционеров – на так называемых «максималистов». Деньги на убийство министра иностранных дел России Дурново ему выделил американский банкир Якоб Шифф. Если у этого Медведя все пройдет хорошо, то следующими на очереди в проскрипционном списке американских банкиров стояли: адмирал Ларионов, тайный советник Тамбовцев, полковник Бережной, эсдек Джугашвили и новый российский император Михаил II. Денег на организацию их ликвидации будет отпущено столько, сколько потребуется…
Первый контакт с Медведем прошел успешно. Сэм привычно потер руки, так и не заметив, что по другой стороне улицы не спеша прогуливался скучающего вида франт с тростью в руках, в котелке и костюме-тройке. Это был один из лучших сотрудников Евстратия Медникова – начальника «Летучего отряда филеров» Особого отдела Департамента полиции, с недавнего времени подчинявшегося Главному Управлению Государственной безопасности…
12 августа (30 июля) 1904 года.
Кронштадт, Пароходный завод.
Особая мастерская корабельных моторов
внутреннего сгорания под руководством
Густава Васильевича Тринклера
В огромном пустом помещении цеха высотой с четырехэтажный дом и с двойными стенами, заполненными шумопоглотителем, специально выстроенном по проекту инженера Шухова при Особой мастерской, располагался стенд для испытания корабельных двигателей внутреннего сгорания. На этом стенде сейчас выл и гремел первый полномасштабный экземпляр шестицилиндрового двухтактного корабельного двигателя конструкции инженера Тринклера. Рядом с этой громадиной стоявшие внизу люди казались пигмеями. Высота цилиндров вместе с фундаментом превышала одиннадцать метров. Амортизирующая платформа под двигателем на мощных спиральных пружинах возвышалась над полом еще на метр. И сейчас, при его работе, она вибрировала, поглощая энергию ударов почти семитонных поршневых пар.
В специальной инженерной выгородке, отделенной от испытательного зала дополнительной звукоизоляцией и высокими окнами с двойными стеклами, на пульте были установлены циферблаты основных приборов, показывающих рабочие обороты, номинальную мощность, температуру воды и масла в контуре охлаждения, выхлопных газов и поступающего в двигатель разогретого в рекуператоре мазута. Рядом с ними находились четыре человека. Двое из них были адмиралами, занимающими очень высокие посты в Императорском флоте, а двое других проходили по инженерно-технической части.
– Девяносто девять оборотов в минуту, Степан Осипович, – перекрикивая шум двигателя, доложил Тринклер обозревающему с почтением всю эту громадину адмиралу Макарову. – Почти семь тысяч лошадиных сил на валу, даже без компрессионного наддува. Работает так уже десять суток подряд, без всяких поломок и потерь мощности.
– Замечательно, Густав Васильевич, – крикнул в ответ Макаров и спросил: – Скажите, а как будет, если включить принудительную форсировку, или, как вы сказали – наддув?
– Степан Осипович, наддув у нас пока смонтирован отдельно на электрическом приводе, поэтому не обессудьте за некоторую задержку, – Тринклер вышел из выгородки, чтобы дать указания своим помощникам.
– Ну, и как вам эта тарахтелка, Степан Осипович? – спросил у Макарова адмирал Григорович. – По мне, так слишком уж громоздко, шумно и непривычно.
– Не так уж и громоздко, Иван Константинович, – ответил Макаров. – Сравните этот мотор со стандартной для наших новейших броненосцев типа «Бородино» вертикальной паровой машиной тройного расширения, причем в сборе, вместе с котлами, холодильниками, опреснителями, резервуарами для технической воды и прочая, прочая, прочая. Мощность получается та же самая. При этом учтите, что вместо двух сотен кочегаров и машинистов на обслуживание всех моторов нужно не более десятка трюмных, при все тех же двух инженерах-механиках. А жидкое топливо ускоряет и упрощает бункеровку в море, что немаловажно для соединения или отдельного корабля на боевой позиции. Ну, и один из самых больших козырей этого мотора – его экономичность. Все тот же броненосец «Бородино» с этими моторами при таком же запасе топлива имел бы дальность экономического хода не пять с половиной тысяч морских миль, а как минимум втрое больше. При этом он бы мог держать скорость не десять, а примерно шестнадцать узлов.
– Ну, если так, Степан Осипович, – пожал плечами Григорович, который еще год назад был надзирающим за постройкой во Франции эскадренного броненосца «Цесаревич», ставшего прототипом «бородинцев», а потом и его первым командиром, – то не думаете ли вы переоборудовать все наши броненосцы под эти новые моторы, раз уж они так хороши?
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
